Франкенштейн: Мертвый город - Страница 6

К оглавлению

6

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

— Ох, я не знаю, — сказал мистер Лисс. — Если твой череп такой пустой, каким кажется, я мог бы привязать к твоим ногам корзину, подуть горячим воздухом в твой нос и отправить отсюда, как если бы ты был большим старым воздушным шаром.

С квартал или около того Намми думал об этом, пока старик включал стеклообогреватель и пока лобовое стекло, начавшее затуманиваться по краям, снова становилось чистым. Затем сказал:

— Это не имеет смысла, если это не просто твоя подлость.

— Возможно, ты прав.

— Я не понимаю, почему ты должен быть таким подлым.

— У меня это хорошо получается. Человеку нравится делать что-то, в чем он хорош.

— Сейчас ты для меня не такой подлый, каким был поначалу, когда мы только встретились.

Помолчав, мистер Лисс сказал:

— Ну, Пичез, во мне есть хорошее и плохое. Никто не может быть на сто процентов хорошим круглые сутки.

Мистер Лисс иногда называл его Пичез. Намми не знал, почему.

— Пару раз, — заметил Намми, — у меня даже проскакивала мысль, что мы, возможно, станем друзьями.

— Мне не нужны никакие друзья, — сказал мистер Лисс. — Ты возьмешь «клинекс» и выпустишь эту мысль из своей головы прямо сейчас. Высморкаешь, как сопли. Я одиночка и отшельник. Друзья только отягощают человека. Друзья — это люди, которые обязательно станут врагами. В этом мире нет ничего хуже, чем дружба.

— Бабушка, она всегда говорила, что дружба и любовь — это все, что есть в жизни.

— Ты только что мне напомнил одну вещь, которая хуже, чем дружба. Любовь. Ничего не сломает тебя быстрее, чем любовь. Это яд. Любовь убивает.

— Я не понимаю, каким образом это может быть правдой, — сказал Намми.

— Но это правда.

— Нет, не правда.

— Не называй меня лжецом, мальчик. Я вырывал горло у людей, которые называли меня лжецом. Я отрезал им языки и жарил с луком на завтрак. Я опасный сукин сын, если меня рассердить.

— Я не сказал, лжец. Ты просто неправ в отношении любви, просто не прав, и все. Бабушка любила меня, и любовь меня никогда не убивала.

— Она умерла, не так ли?

— Ее убила не любовь, это была болезнь. Если бы я мог забрать ее рак в себя и затем умереть за нее, я бы умер сейчас, и она была бы живой сейчас с тобой.

Они ехали минуту в тишине, а затем мистер Лисс сказал:

— Ты не должен всегда меня слушать, мальчик, или воспринимать то, что я говорю, серьезно. Не все, что я говорю, гениально.

— Возможно, большинство, но не то, что ты сказал прямо сейчас. Знаешь, что? Возможно, мы можем поехать на мотосанях.

— Можем что?

— Знаешь, как бы снегоход.

Мистер Лисс аккуратно подрулил к бордюру и остановился.

— Мы можем отправиться по бездорожью. Но достаточно ли для этого снега? Где-то дюйм толщиной.

— Глубже, чем дюйм, — сказал Намми, — и еще быстро прибавляется.

— Где мы можем взять снегоход?

— Люди, у людей они есть по всему городу. И еще есть место со снегоходами, где они продают их на Беатрэк, 25.

— Очередная чертова улица с медведем в названии. Кто бы ни называл улицы в этом захолустном городишке, у него такое же богатое воображение, как у пня.

— Как я уже сказал, там стадо медведей в основной части территории. У нас нет ни тигров, ни зебр, чтобы назвать ими наши улицы.

Старик сидел тихо около двух минут, просто наблюдая за снегопадом, как будто бы решил, в конце концов, что он прелестный. Это молчание для мистера Лисса было долгим, он всегда имел что сказать по любому поводу. Намми обычно хорошо чувствовал себя с людьми, которые молчали между собой, но это долгое молчание мистера Лисса было немного беспокойным, потому что заставляло Намми интересоваться, что он задумывает.

Наконец, мистер Лисс сказал:

— Пичез, ты действительно знаешь кого-нибудь, у кого есть снегоход?

— Знаю парочку.

— Например?

— Например, Боз.

— Боз?

— Офицер Барри Бозмен. Люди зовут его Бозом. Он гоняет по бездорожью круглый год на одной штуке или на другой.

— Офицер?

— Он полицейский. Он много смеется. Он заставляет тебя чувствовать, что ты хорош, как никто другой.

— Он мертв, — сказал мистер Лисс резко. — Если он полицейский, они убили его и заменили одним из своих двойников.

Намми должен бы знать, что Боз мертв, потому что даже шеф полиции Рафаэль Джармилло был одним из пришельцев, так что каждый полицейский был непременно тоже одним из них. Вся настоящая полиция была мертва и съедена, как случилось этим утром со всеми людьми в тюремных камерах рядом с той, из которой Намми и мистер Лисс бежали.

Бабушка всегда говорила, что не имеет значения, насколько что-либо печально, все равно нужно держать в голове мысль, что ты будешь снова когда-то счастлив, и ты должен идти дальше. Идти дальше важно, говорила она, идти дальше и быть счастливым, делать правильные вещи, потому что если ты продолжал достаточно долго и был достаточно счастливым, делал достаточно часто правильные вещи, то будешь жить вместе с Богом. Но бог очень не любит лодырей.

— Он женат? — спросил мистер Лисс.

— Кто?

— Проклятие, мальчик, в твоей голове столько незаполненного места, ты должен сдавать его в прокат, между твоих ушей целый чертовый склад, полный пустых полок. Боз! О ком я еще бы тебя спрашивал? Боз женат?

— Кику, ее голова раздулась, она ушла в тишину, и она просто ужужжала, так что ты никогда не узнаешь.

Мистер Лисс сложил большой костлявый кулак, и Намми вздрогнул, потому что думал, что мистер Лисс собирался его ударить. Но потом старик глубоко вздохнул, раскрыл кулак, похлопал Намми по плечу и сказал:

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

6